Имя отца веры мухиной. Забытая история: гравидан

25/06/2014

Так вышло, что советского скульптора Веру Мухину знают все, а вот имя ее мужа, Алексея Замкова, предано забвению. Между тем в 30-е годы ХХ века слава доктора Замкова гремела по всей стране. Дело в том, что созданный им препарат гравидан на протяжении десятилетия считали практически панацеей…

Первые опыты

Сотрудник Института экспериментальной биологии (Москва), Замков искал ключи к управлению резервами человеческого организма, продлению долголетия, в том числе полового. Толчком к проведению экспериментов в этой области послужило открытие, сделанное в 1927 г. немецкими учеными. Биолог-эндокринолог Зельмара Ашгейма и гинеколог-эндокринолог Бернхард Цондека установили, что в организме беременных содержится значительное количество гонадотропного гормона (хорионического гонадотропина), который выделяется с мочой и оказывает мощное действие на половую сферу человека и животных. В том же году они предложили метод диагностики беременности на ранних сроках путем подкожного введения мочи беременных инфантильным неполовозрелым самкам лабораторных мышей. В случае беременности процесс образования фолликулов и желтого тела у животных значительно ускорялся (реакция Ашгейма - Цондека).

Повторяя опыты немецких коллег, Замков сделал собственное открытие: моча беременных влияет на половой аппарат подопытных мышей обоего пола.

Это натолкнуло его на мысль об использовании в лечебных целях мочи вместо выделения из нее отдельных гормонов и других веществ, как это было принято. Замков рассчитывал на ее успешное применение при заболеваниях, связанных с нарушениями половой функции, в частности, с ее угнетением в пожилом возрасте.

Вера Мухина и Алексей Замков познакомились в 1916 г. в одной из московских больниц, где купеческая дочка выхаживала заразившегося тифом фронтовика

Первый успех

Результатом серии исследований стал препарат гравидан (от лат. gravida - беременная). 8 февраля 1929 г. Замков испытал его на себе, обнаружив сильное тонизирующее влияние препарата на состояние психики. «Будто выпил бутылку шампанского! Длился этот подъем, ну, дней 10. А подопытная фауна неистовствовала. Старый рысак, которого готовили к забою, после инъекции показал рекордную резвость. Всякая тварь крепла, плодилась и размножалась, как в раю», - описывал он свои ощущения. В клинических исследованиях принимали участие красноармейцы, проходившие лечение в госпиталях, и наркоманы, состоящие на учете в психиатрической лечебнице. Гравидан продемонстрировал выраженный иммуностимулирующий и общетонизирующий эффект при широком спектре заболеваний; неожиданными оказались результаты лечения наркотической зависимости.

Замков и Мухина были единомышленниками. Жена одобряла смелые эксперименты мужа, он интересовался ее творческими проектами, много раз становился моделью. Мухина впрыскивала себе гравидан несколько раз в сутки. Это придавало ей сил в работе над монументами на патриотическую тематику

Первое увольнение

22 марта 1930 г. в газете «Известия» было опубликовано письмо «группы сотрудников» Института экспериментальной биологии. В статье, вышедшей под заголовком «Против спекуляции в науке», Замкова обвиняли в знахарстве, противозаконных экспериментах на людях.

Спустя месяц, в мае 1930 г., создатель гравидана был уволен. Алексея Замкова приговорили к трем годам административной ссылки с конфискацией имущества. Мухина отправилась вместе с мужем в Воронеж.

Расцвет

Доктора Замкова поддержали влиятельные пациенты: начальник оперативного отдела ГПУ Карл Паукер, начальник разведуправления армии Ян Берзин. За него хлопотали Максим Горький и Семен Буденный. 21 августа 1932 г. Замкова освободили досрочно, и профессор Николай Кольцов назначил его директором лаборатории урогравиданотерапии.

Старожилы Хотьково до сих пор называют местную психиатрическую больницу гравиданом, хотя уже и не помнят, что именно означает это слово…

Лечение гравиданом получило широкую известность. На окраине Хотьково (Московская область) был создан совхоз урогравиданотерапии, вскоре получивший статус Государственного института урогравиданотерапии. Его директором стал Замков. Производство гравидана набирало обороты. В стране работали сотни пунктов гравиданотерапии.

Гравидан применяли в медицине и ветеринарии при заболеваниях практически всех органов и систем. Его назначали для повышения потенции, для понижения внутриглазного давления и ускорения заживления язв при крупозной пневмонии, брюшном и сыпном тифе, малярии, при болезнях сердечно-сосудистой и пищеварительной систем, бронхиальной астме и полиартрите. Особое значение придавали гравиданотерапии при психических заболеваниях.

В животноводстве препарат использовали в качестве средства, способствующего увеличению живого веса сельскохозяйственных животных, их плодовитости и работоспособности, а также при различных инфекционно-воспалительных заболеваниях.

Замков и его «чудо-средство» были в зените славы. Гравиданом лечили лидеров государства, политических и общественных деятелей. Среди пациентов и друзей называют Вячеслава Молотова, Михаила Калинина, Клару Цеткин, Долорес Ибаррури, Серго Орджоникидзе и др.

Закат

У гравидана были побочные эффекты - возбуждение, расстройство сна, ухудшение общего самочувствия, сердцебиение, одышка, появление уртикарной сыпи. Организм каждого отдельно взятого пациента реагировал на введение препарата по-разному, поэтому дозу приходилось подбирать индивидуально.

Позже выяснилось, что к гравидану со временем развивается привыкание.

В 1936 г. в прессе началась кампания против «врачей-чудотворцев». Уже были первые жертвы. Однако Замков получил «отсрочку» - его жена работала над созданием эмблемы для павильона СССР на Всемирной выставке в Париже. В 1937 г. скульптуру «Рабочий и колхозница» западные критики назвали «величайшим произведением ХХ века». Однако, несмотря на то, что эта работа принесла Мухиной всесоюзную и всемирную славу, в 1938 г. Институт урогравиданотерапии был ликвидирован. Замков перенес инфаркт миокарда. В 1942 г. в возрасте 59 лет у него случился повторный инфаркт, оказавшийся фатальным.

Вопрос об Алексее Замкове и его работах никем не поднимался.

В 1964 г. приказом Минздрава СССР производство гравидана было прекращено.

Подготовила Александра Демецкая

«Фармацевт Практик» #09′ 2012

"В бронзе, мраморе, дереве, стали изваяны смелым и сильным резцом образы людей героической эпохи - единый образ человека и человеческого, отмеченный неповторимой печатью великих лет"

И скусствовед Аркин

Вера Игнатьевна Мухина родилась в Риге 1 июля 1889 года в состоятельной семье и получила неплохое домашнее образование. Её мать была француженкой, отец был даровитым художником-любителем и и нтерес к искусству Вера унаследовала от него. С музыкой отношения у нее не сложились: Верочке казалось, что отцу не нравится, как она играет, а занятия дочки рисованием он поощрял. Детские годы Вера Мухина прошли в Феодосии, куда семья была вынуждена перебраться из-за тяжёлой болезни матери. Когда Вере исполнилось три года, её мать умерла от туберкулёза, и отец увёз дочь на год за границу, в Германию. По возвращении семья вновь поселилась в Феодосии. Однако через несколько лет отец снова поменял место жительства: перебрался в Курск.

Вера Мухина - курская гимназистка

В 1904 у Веры умер отец. В 1906 Мухина закончила гимназию и переехала в Москву . У неё уже не было сомнений в том, что она будет заниматься искусством. В 1909-1911 Вера — ученица частной студии известного пейзажиста Юона. В эти годы впервые проявляет интерес к скульптуре. Параллельно с занятиями живописью и рисунком у Юона и Дудина, Вера Мухина посещает студию скульптора-самоучки Синицыной, находившуюся на Арбате, где за умеренную плату можно было получить место для работы, станок и глину. От Юона в конце 1911 Мухина переходит в студию живописца Машкова.
В начале 1912 Вера Ингатьевна гостила у родственников в имении под Смоленском и, катаясь на санях с горы, разбилась и изуродовала себе нос. Доморощенные врачи кое-как «сшили» лицо, на которое Вера боялась смотреть. Дядюшки отправили Верочку в Париж на лечение. Она стойко перенесла несколько операций по пластике лица. А вот характер… Он стал резким. Неслучайно впоследствии многие коллеги окрестят ее как особу «крутого нрава». Вера завершала лечение и одновременно училась у знаменитого скульптора Бурделя, параллельно посещала академию «Ля Палетт», а также школу рисунка, которой руководил известный педагог Коларосси.
В 1914 Вера Мухина совершила поездку по Италии и поняла, что её настоящим призванием является скульптура. Вернувшись с началом Первой мировой в Россию, она создаёт первое значительное произведение — скульптурную группу «Пьета», задуманную как вариация на темы скульптур Возрождения и реквием по погибшим.

Война в корне изменила привычный жизненный уклад. Вера Игнатьевна оставляет занятия скульптурой, поступает на курсы медсестёр и в 1915-17 работает в госпитале. Там она встретила и своего суженого: Алексей Андреевич Замков работал врачом. Вера Мухина и Алексей Замков познакомились в 1914, а обвенчались только через четыре года. В 1919 году ему грозил расстрел за участие в Петроградском мятеже (1918). Но, к счастью, он оказался в ЧК в кабинете Менжинского (с 1923 возглавил ОГПУ), которому он помог в 1907 покинуть Россию. «Эх, Алексей, - сказал ему Менжинский, - ты в 1905 был с нами, потом ушел к белым. Тут тебе не выжить».
Впоследствии, когда Веру Игнатьевну спрашивали, что её привлекло в будущем муже, она отвечала обстоятельно: «В нём очень сильное творческое начало. Внутренняя монументальность. И одновременно много от мужика. Внутренняя грубость при большой душевной тонкости. Кроме того, он был очень красив».


Алексей Андреевич Замков действительно был очень талантливым доктором, лечил нетрадиционно, пробовал народные методы. В отличие от своей жены Веры Игнатьевны он был человеком общительным, весёлым, компанейским, но при этом очень ответственным, с повышенным чувством долга. О таких мужьях говорят: «С ним она как за каменной стеной».

После Октябрьской революции Вера Игнатьевна увлекается монументальной скульптурой и делает несколько композиций на революционные темы: «Революция» и «Пламя революции». Однако свойственная ей экспрессивность лепки в сочетании с влиянием кубизма были настолько новаторскими, что мало кто оценил эти работы. Мухина круто меняет сферу деятельности и обращается к прикладному искусству.

Мухинские вазы

Вера Мухина сближаетс я с авангардистскими художниками Поповой и Экстер. С ними Мухина делает эскизы для нескольких постановок Таирова в Камерном театре и занимается промышленным дизайном. Вера Игнатьевна разрабатывала этикетки с Ламановой , книжные обложки, эскизы тканей и ювелирных украшений. На Парижской выставке 1925 года коллекция одежды , созданная по эскизам Мухиной, была удостоена Гран-при.

Икар. 1938

"Если теперь мы оглянемся назад и постараемся ещё раз с кинематографической быстротой обозреть и спрессовать десятилетие жизни Мухиной, — пишет П.К. Суздалев, — прошедшее после Парижа и Италии, то перед нами возникнет необычайно сложный и бурный период формирования личности и творческих поисков незаурядного художника новой эпохи, художника-женщины, формирующейся в огне революции и труде, в неудержимом стремлении вперёд и мучительном преодолении сопротивления старого мира. Стремительно-порывистое движение вперёд, в неизведанное, вопреки силам сопротивления, навстречу ветру и буре — это сущность духовной жизни Мухиной пройденного десятилетия, пафос её творческой натуры. "

От рисунков-эскизов фантастических фонтанов („Женская фигура с кувшином“) и „пламенных“ костюмов к драме Бенелли „Ужин шуток“, от предельной динамичности „Стрелка из лука“ она приходит к проектам памятников „Освобождённому Труду“ и „Пламя Революции“, где эта пластическая идея обретает скульптурное бытие, форму, пусть ещё не вполне найденную и разрешённую, но образно наполненную. Так рождается «Юлия» - по имени балерины Подгурской, служившей постоянным напоминанием о формах и пропорциях женского тела, потому что Мухина очень сильно переосмыслила и трансформировала модель. «Она была не такая тяжелая», - говорила Мухина. Утонченное изящество балерины уступило в «Юлии» крепости сознательно утяжеленных форм. Под стекой и стамеской скульптора родилась не просто красивая женщина, но эталон здорового, полного энергии гармонически сложенного тела.
Суздалев: «„Юлия“, как назвала свою статую Мухина, строится по спирали: все шаровидные объёмы — голова, грудь, живот, бёдра, икры ног, — всё, вырастая друг из друга, развёртывается по мере обхода фигуры и снова закручивается спиралью, рождая ощущение цельной, наполненной живой плотью формы женского тела. Отдельные объёмы и вся статуя целиком решительно заполняет занятое ею пространство, как бы вытесняя его, упруго отталкивая от себя воздух „Юлия“ — не балерина, мощь её упругих, сознательно утяжелённых форм свойственна женщине физического труда; это физически зрелое тело работницы или крестьянки, но при всей тяжести форм в пропорциях и движении развитой фигуры есть цельность, гармония и женская грация».
В 1930 налаженная жизнь Мухиной резко ломается: по ложному обвинению арестовывают её мужа, известного врача Замкова. После суда его высылают в Воронеж и Мухина вместе с десятилетним сыном едет вслед за мужем. Лишь после вмешательства Горького, через четыре года, она вернулась в Москву. Позже Мухина создала эскиз надгробного памятника Пешкову.

Портрет сына. 1934 Алексей Андреевич Замков. 1934

Вернувшись в Москву, Мухина вновь стала заниматься оформлением советских выставок за рубежом. Она создаёт архитектурное оформление советского павильона на Всемирной выставке в Париже. Знаменитая скульптура «Рабочий и колхозница», которая стала первым монументальным проектом Мухиной. Композиция Мухиной потрясла Европу и была признана шедевром искусства XX века.


В.И. Мухина среди студентов-второкурсников Вхутеина
Начиная с конца тридцатых годов и до конца жизни Мухина работает преимущественно как скульптор-портретист. В годы войны она создаёт галерею портретов воинов-орденоносцев, а также бюст академика Алексея Николаевича Крылова (1945), ныне украшающий его надгробие.

Плечи и голова Крылова вырастают из золотистой глыбы карагача, как бы возникая из естественных наростов кряжистого дерева. Местами резец скульптора скользит по сколам дерева, подчеркивая их форму. Возникает свободный и непринужденный переход от необработанной части кряжа к плавным пластическим линиям плеч и мощному объему головы. Цвет карагача придает особую, живую теплоту и торжественную декоративность композиции. Голова Крылова в этой скульптуре явно ассоциируется с образами древнерусского искусства, и в то же время - это голова интеллигента, ученого. Старости, физическому угасанию противопоставлена сила духа, волевая энергия человека, отдавшего всю свою жизнь на служение мысли. Его жизнь почти прожита - и он почти завершил то, что должен был сделать.

Балерина Марина Семёнова. 1941.

В полуфигурном портрете Семёновой, балерина изображена в состоянии внешней неподвижности и внутренней собранности перед выходом на сцену. В этом моменте "вхождения в образ" Мухина раскрывает уверенность артистки, находящейся в расцвете своего прекрасного дарования - ощущение молодости, таланта и полноты чувства. Мухина отказывается от изображения танцевального движения, считая что в нём исчезает собственно портретная задача.

Партизанка.1942

«Мы знаем исторические примеры, - говорила Мухина на антифашистском митинге. - Знаем Жанну д"Арк, знаем могучую русскую партизанку Василису Кожину. Знаем Надежду Дурову... Но такое массовое, гигантское проявление подлинного героизма, какое мы встречаем у советских женщин в дня битв с фашизмом, - знаменательно. Наша советская женщина сознательно идет на подвиги. Я говорю не только о таких женщинах и девушках-богатырях, как Зоя Космодемьянская, Елизавета Чайкина, Анна Шубенок, Александра Мартыновна Дрейман - можайская партизанка-мать, принесшая в жертву родине сына и свою жизнь. Я говорю и о тысячах безвестных героинь. Разве не героиня, например, любая ленинградская домашняя хозяйка, которая в дни осады своего родного города отдавала последнюю крошку хлеба мужу или брату, или просто соседу-мужчине, который делал снаряды?»

После войны Вера Игнатьевна Мухина выполняет два крупных официальных заказа: создаёт памятник Горькому в Москве и статую Чайковского. Обе эти работы отличаются академическим характером исполнения и скорее свидетельствуют о том, что художник намеренно уходит от современной действительности.

Проект памятника П.И. Чайковскому. 1945. Слева - "Пастушок" - горельеф к памятнику.

Вера Игнатьевна исполнила и мечту юности. фигурка сидящей девушки , сжавшаяся в комочек, поражает пластичностью, певучестью линий. Чуть приподнятые колени, скрещенные ноги, вытянутые руки, изогнувшаяся спина, опущенная голова. Плавная, чем-то неуловимо перекликающаяся с «белым балетом» скульптурка. В стекле она сделалась еще изящнее и музыкальнее, приобрела завершенность.

Сидящая фигурка. Стекло. 1947

http://murzim.ru/jenciklopedii/100-velikih-skulpto...479-vera-ignatevna-muhina.html

Единственной работой, кроме "Рабочего и колхозницы", в которой Вере Игнатьевне удалось воплотить и довести до конца свое образное, собирательно-символическое видение мира, является надгробие ее близкому другу и свойственнику великому русскому певцу Леониду Витальевичу Собинову. Первоначально оно было задумано в виде гермы, запечатлевшей певца в роли Орфея. Впоследствии Вера Игнатьевна остановилась на образе белого лебедя - не только символе духовной чистоты, но более тонко связанном с лебедем-принцем из "Лоэнгрина" и "лебединой песней" великого певца. Эта работа удалась: надгробие Собинову является одним из прекраснейших памятников московского Новодевичьего кладбища.

Памятник Собинову на московском Новодевичьем кладбище

Основная масса творческих находок и замыслов Веры Мухиной так и осталась в стадии эскизов, макетов и рисунков, пополняя ряды на полках ее мастерской и вызывая (правда, крайне редко) поток горьк их слез бессилия творца и женщины.

Вера Мухина. Портрет художника Михаила Нестерова

«Он сам выбрал все, и статую, и мою позу, и точку зрения. Сам определил точно размер полотна. Все - сам» , - говорила Мухина. Признавалась: «Терпеть не могу, когда видят, как я работаю. Я никогда не давала себя фотографировать в мастерской. Но Михаил Васильевич непременно хотел писать меня за работой. Я не могла н е уступить его настоятельному желанию».

Борей . 1938

Нестеров написал ее за лепкой «Борея»: «Я работала непрерывно, пока он писал. Разумеется, я не могла начать что-нибудь новое, но я дорабатывала... как верно выразился Михаил Васильевич, взялась штопать» .

Нестеров писал охотно, с удовольствием. «Что-то выходит», - сообщал он С.Н. Дурылину. Исполненный им портрет удивителен по красоте композиционного решения (Борей, срываясь со своего пьедестала, словно летит к художнице), по благородству цветовой гаммы: темно-синий халат, из-под него белая кофточка; чуть уловимая теплота ее оттенка спорит с матовой бледностью гипса, которую еще усиливают играющие на нем синевато-лиловые блики от халата.

За несколько лет пе ред этим Нестеров написал Шадра: «Она и Шадр лучшие и, быть может, единственные у нас настоящие ваятели, - говорил он. - Он талантливее и теплее, она - умнее и мастеровитее». Такой он и старался показать ее - умной и мастеровитой. С внимательными, будто взвешивающими фигурку Борея глазами, сосредоточенно сведенными бровями, чуткими, умеющими рассчитать каждое движение руками.

Не рабочая блуза, но аккуратная, даже нарядная одежда - как эффектно заколот бант блузки круглой красной брошкой. Шадр у него куда мягче, проще, откровеннее. До костюма ли ему - он за работой! И все же портрет далеко вышел из рамок, спервоначалу намеченных мастером. Нестеров знал это и был рад этому. Не об умной мастеровитости говорит портрет - о творческой фантазии, обуздываемой волей; о страсти, сдержив аемой разумом. О самой сути души художницы.

Интересно сравнить этот портрет с фотографиями , сделанными с Мухиной во время работы. Потому что, хоть Вера Игнатьевна и не пускала фотографов в мастерскую, такие снимки есть - их делал Всеволод.

Фотография 1949 - работает над статуэткой «Корень в роли Меркуцио». Сведенные брови, поперечная складка на лбу и та же напряженная устремленность взгляда, что и в портрете Нестерова. Так же чуть вопросительно и вместе с тем решительно сложены губы.

Та же горячая сила прикосновения к фигурке, страстное стремление влить в нее через трепет пальцев живую душу.

Ещё сообщение

Не так давно «МГ» опубликовала статью о «чудо-препарате» с красноречивым названием: «Гравидан ударил всем в голову...» (см. № 12 от 20.02.08). Поводом послужил своеобразный юбилей: 70 лет назад был разгромлен Институт урогравиданотерапии. Шел 1938 г., второй год больших репрессий, и директор института Алексей Замков уцелел, по-видимому, только благодаря имени своей супруги, великого скульптора Веры Мухиной. В этой истории высокие человеческие чувства соседствуют с личной и семейной драмой (если не трагедией), черствостью и жестокостью властей, неблагодарностью людей.
Публикация, однако, носила обычный историко-познавательный характер и не ставила иных задач. Сегодня же эту тему глубоко развивает доктор медицинских наук психиатр Виктор ОСТРОГЛАЗОВ , наш давний друг и автор. Он, прочитав статью В.Христофорова, вернулся к этой теме совсем с других, более углубленных, научных и чисто житейских позиций.
Старые жители подмосковного Хотьково свою психиатрическую больницу № 5 до сих пор называют «гравиданом», хотя не знают, что это значит. В действительности этим словом в прошлом веке назывался лекарственный препарат, производящийся там, которому приписывали свойства панацеи. «Гравидан» происходит от латинского «гравидитас» - беременность. Препарат этот получали из мочи беременных женщин... Расскажем о создателе гравидана враче Алексее Замкове.
«Мы наш, мы новый мир построим»
Крестьянский сын, внук крепостного, образование - церковно-приходская школа и уездное училище. С 15 лет - грузчик. Участвовал в революции 1905 г. Затем порвал с эсерами. В 27 лет сдал экзамен на аттестат зрелости. В первый год германской войны окончил медицинский факультет Московского Императорского университета. О своей специальности всегда писал так: хирург, уролог, эндокринолог. С 1927 г. -лаборант профессора Н.К.Кольцова в его Государственном институте экспериментальной биологии.
Из воспоминаний ныне здравствующего сына, Всеволода Алексеевича Замкова: «Отец - участник восстания на Красной Пресне в 1905 г., боевик, близкий к Л.Б.Красину, М.Ф.Андреевой и А.С.Бубнову, в середине 1910-х годов совершенно отошел от революционной деятельности, стал врачом и всю жизнь повторял: «Людей надо лечить, а не убивать».
Сам Замков, указывая на свое будто бы крестьянское происхождение, в графе «образование» писал: «пажеский корпус».
По словам внучки Марфы Всеволодовны Замковой, о деде теперь прочитать практически нигде нельзя, а он в Первую мировую войну был главным хирургом Брусиловской армии. В «МГ» промелькнуло, что Замков был начальником госпиталей у царского генерала Брусилова. Такая вот путаная «мифология».
Теперь о Вере Мухиной...
По телеверсии, она, вернувшись из Италии, 2 года как доброволец работала сестрой милосердия в госпитале, заразилась тифом и едва не умерла. Ее выходил и вернул к жизни доктор Алексей Замков. А правнук Алексей Веселовский уточняет, что этот госпиталь находился на Арбате в здании роддома им. Грауэрмана, где три года Вера Игнатьевна бесплатно работала медсестрой.
При столь противоречивых сведениях остается довериться свидетельству самой В.Мухиной: «С Алексеем Андреевичем я познакомилась в 1914 году. Это был молодой человек небольшого роста, кудрявый. Он тогда только кончил Университет. Потом он уехал на фронт добровольцем. И я его увидела только в 16-м году, когда его привезли умирающим от тифа. Месяца два проработала в госпитале, куда прибывали раненые прямо с фронта...»
И при этом ни слова об «опасном заболевании крови» или «тифе», от которых бы ее спасал Замков. Наоборот, умирал от тифа и был спасен сам Замков, в госпитале, где его снова увидела Мухина, которая работала там медсестрой и, узнав Замкова, наверное, выхаживала его. Как бы там ни было, понятно, что что-то подобное лежало в истоках их брака, неслучайно в семейном предании живут истории о серии чудесных спасений и исцелений, сопровождавших их совместную жизнь.
Но, конечно же, окончивший университет в 1914 г. и уехавший добровольцем на фронт, а через год доставленный умирающим от тифа в госпиталь Замков вряд ли мог быть главным хирургом армии генерала Брусилова или начальником его госпиталей.
А далее - неизбежное: «В 18-м году мы с ним поженились. В холодной мастерской я лепила его, он похож на Наполеона, победителя. Портрет очень нравился Алексею».
Тогда молодая семья жила в своей любимой квартире на Пречистенке. «Становилось трудно, родственники разбежались, деньги наши ахнули, Алексей Андреевич каждое воскресенье ездил в свое село Борисово и принимал там больных. Приезжал с картофелем и хлебом. Тем мы и питались в 18-й, 19-й годы. В 20-м году родился сын Волик (Всеволод), принял его Алексей Андреевич дома».
В 5 лет сын заболел костным туберкулезом. На врачей надежды не было. И они сами его спасали: дома на обеденном столе Замков прооперировал сына вопреки медицинским предписаниям. И через 2 года Волик оставил костыли. Эта история долго была семейной тайной.
В стране началось построение нового мира с фанатичной борьбой против наследия и самого принципа наследственности - против генетики. В сельском хозяйстве процветало скрещивание и выведение новых пород растений и животных (мичуринство, потом лысенковщина). Но главной была одержимость доказать, что не Бог творец жизни и человека, а... Для этого в 1929 г. профессор Иванов будто бы был командирован в Африку с целью выведения обезьяночеловека - гибрида женщины и обезьяны путем обсеменения аборигенок спермой приматов. Из-за скандала и отказа негритянок Иванов был вынужден вернуться, но привез с собой обезьян. И будто бы так возник обезьяний питомник в Сухуми.
Всё пошло от евгеники
В те годы не только на Западе, но и в СССР процветало учение по улучшению человеческой породы путем научного отбора - евгеника. Но главным в биологии было экспериментальное направление. Научное учреждение профессора Николая Кольцова так и называлось - Институт экспериментальной биологии, куда и был приглашен доктор Замков.
В ту эпоху Мухина и Замков в каком-то высшем смысле занимались одним делом - оба они создавали культ «человека нового времени» по принципу «в здоровом теле здоровый дух», хотя это не новый, а древний, античный афоризм.
Из воспоминаний Веры Мухиной: «В 28-м моя «крестьянка» получила первую премию на выставке десятилетия Октября. Что такое крестьянка? Это русская богиня плодородия... поза родилась просто, так стоят бабы у колодца и судачат. Бабу эту я люблю. Когда ее увидал Машков, похвалил: молодец Мухина, такая родит стоя и не крякнет. За бабу я получила тысячу рублей. Скульптуру взяла Третьяковка, и Третьяковка ее отправила в Италию, где продали за 10 тыс. лир. Меня наградили трехмесячной поездкой в Париж».
А врач Замков в это самое время искал ключи к овладению резервами человеческого организма, его полового долголетия. Толчком послужило открытие в 1927 г. немецких исследователей, биолога-эндокринолога Ашгейма и гинеколога-эндокринолога Цондека об образовании в организме беременных женщин значительного количества гонадотропного гормона (хориального гонадотропина), который выделяется с мочой и обладает мощным действием на половую сферу человека и животных. В том же году авторами был предложен метод диагностики беременности на ранних сроках путем подкожного введения мочи беременных женщин инфантильным неполовозрелым самкам мышек. В случае беременности процесс образования фолликулов и желтых тел у этих животных значительно ускоряется - реакция Ашгейма-Цондека.
Повторяя эти опыты, доктор Замков сделал открытие: моча беременных женщин оказывала мощное влияние на половой аппарат обоих полов подопытных мышек.
«Это натолкнуло меня на мысль использовать мочу беременных в лечебных целях вместо принятого выделения из нее отдельных гормонов и других веществ. Я рассчитывал на успех прежде всего при заболеваниях, связанных с нарушениями половой функции, в частности с ее угнетением в пожилом возрасте», - писал Замков.
Хотя это не болезнь, и даже не старческий недуг, в понимании величайшего русского патолога И.В.Давыдовского, а нормальный ход возрастного увядания как естественного процесса, но против него в первую очередь и заострил свое «открытие» доктор Замков, озабоченный продлением половой жизни в старости, несмотря на бессмысленность и противоестественность этой затеи.
Моча беременных женщин в лечебных целях применялась уже в древности, во врачебную практику в СССР этот способ лечения стал внедряться в конце 1920-х - начале 1930-х годов во многом благодаря исследованиям доктора Замкова. Вот как говорит об этом 1-е издание Большой медицинской энциклопедии (т. 33, статья «Уротерапия», с. 426-429, Москва, ОГИЗ РСФСР, 1936 г.): «В 1928 г. Замков, работая над реакцией Цондека - Ашгейма и отметив влияние мочи беременных на половой аппарат не только мышиных самок, но и самцов, решил испробовать действие этой мочи на половую систему человека в смысле оживления ее функции. Позднее и в иностранной печати появились работы, посвященные этому же вопросу (Schildberg, Freud и др.). Моча беременных раньше использовалась только для извлечения из нее препаратов пролана и фолликулина. Для этого ее подвергают сложной обработке сильно действующими средствами, вследствие чего некоторые авторы даже сомневаются в тождестве получаемых таким путем препаратов с нормальными гормонами. Только что приведенное соображение, а также малая эффективность и нестойкость добываемых из мочи беременных препаратов побудили Замкова испробовать на людях терапевтическое действие приготовленного им препарата мочи беременных, который он назвал гравиданом (от gravida - беременная). Гравидан содержит целый ряд гормонов, следовательно, является препаратом полигландулярным. Среди этих гормонов одним из главных является пролан. Стандартизация гравидана производится именно по содержанию пролана с помощью реакции Цондека - Ашгейма.... Кроме гормонов моча содержит целый ряд (биологически активных) веществ».
Опыты с гравиданом на животных продолжались до 1929 г. 8 февраля 1929 г. Замков поставил первый опыт на человеке - на себе: «Будто выпил бутылку шампанского! Длился этот подъем, ну, дней 10. А подопытная фауна неистовствовала. Старый рысак, которого готовили к забою, после инъекции показал рекордную резвость. Всякая тварь крепла, плодилась и размножалась, как в раю».
Профессор Кольцов и еще несколько научных сотрудников Института экспериментальной биологии поддержали Замкова, считая его исследование перспективным. Успех у больных препарат имел грандиозный. Стали поступать заказы из аптек страны, в том числе кремлевской аптеки.
Но скоро работа встала, коллектив лаборатории раскололся. 22 марта 1930 г. в день 47-летия доктора Замкова в «Известиях» появилось письмо группы сотрудников института «Против спекуляции в науке».
Его обвинили в знахарстве, противозаконных экспериментах на людях: «Панацея! Новоявленному Архимеду от медицины положительно не хватает чувства юмора». «Свести все заболевания к нарушению гормонального течения - расписаться в собственном невежестве». «Вековечная борьба со знахарством закончится полной победой научной медицины».
И через месяц, в мае 1930 г. создатель гравидана был уволен. Это было для него экзистенциальным потрясением.
В последующих 2-м и 3-м изданиях БМЭ уже не было ни статьи об уротерапии, ни упоминания о гравиданотерапии и ее авторе докторе Замкове.
Из воспоминаний В.Мухиной: «О том не могу говорить без волнения. Алексей Андреевич не выдержал травли и решил ехать за границу. Мы тоже с ним. Дело было так. Открытие Алексея Андреевича стало сенсацией. Успех у всех рождает зависть, вокруг началось брожение: вы - за Замкова, или против? Многие испугались, подписали статью в «Известиях», где Замков был назван шарлатаном. Алексея Андреевича обвиняли во всех грехах, и даже в краже институтской мочи. Он не выдержал и решил бежать. Превратился в комок нервов. Я отговаривала его, Алеша, подумай, но, нет, нет, я больше не могу. Я не могла оставить его в таком состоянии и решила ехать с ним. Мы взяли паспорта и поехали будто бы на юг -хотели перебраться через персидскую границу. В Харькове нас арестовали и повезли обратно в Москву. Привезли в ГПУ. Допросили первую меня. Я поняла, что Алексея Андреевича подозревают в том, что он хотел продать за границу секреты своего изобретения.... Не подтвердилось. Меня отпустили. У меня начались страдания жены, у которой арестован муж».
Мухину с сыном освободили через 5 дней. А Замкова приговорили к 3 годам административной ссылки с конфискацией имущества. Вера Игнатьевна отправилась вместе с мужем в Воронеж, в ссылку. Они потеряли свой любимый дом на Пречистенке навсегда. Но борьбу не оставили.
Великие пациенты
Говорят, доктора Замкова поддерживали влиятельные пациенты: начальник оперативного отдела ГПУ Карл Паукер, начальник разведуправления армии Ян Берзин, Семён Буденный и др. За него хлопотали Максим Горький с М.Ф.Андреевой и другие. Замкова освободили от административной ссылки досрочно 21 августа 1932 г., и профессор Кольцов назначил его директором лаборатории урогравиданотерапии.
Взамен конфискованной Замковым выделили просторную квартиру со студией у Красных Ворот. Хотя это был уже не тот открытый дом на Пречистенке, где родился сын, где двери для друзей не закрывались. Супруги прошли первые испытания предательств. Но в новой квартире они прожили 5 самых счастливых лет своей жизни, подготовивших их расцвет.
Лечение гравиданом получило широкую известность. На окраине Хотьково для доктора Замкова был создан совхоз урогравиданотерапии. Лаборатория в комплексе с этим совхозом получила статус Государственного института урогравиданотерапии. Его директором стал А.А.Замков. С 1933 г. институт выпускал собственный периодический научный «Бюллетень Государственного института урогравиданотерапии». Под редакцией А.Замкова.
Началось производство гравидана в возрастающих объемах. Препарат применялся в медицине и ветеринарии при очень многих заболеваниях и эпидемиях.
Замков организовывал экспедиции на Северный Кавказ для борьбы с эпидемией малярии. Были инъецированы гравиданом свыше 15 тыс. больных с излечением до 80%. С распространением славы росло число влиятельных в государстве пациентов. В тундре успешно лечили оленей, страдающих копытной язвой, а на Дальнем Востоке - целую военную часть, пораженную отравляющим веществом. Гравиданом активно лечились лидеры и руководители клинической медицины, психиатрии, наркологии, детской психиатрии профессора Плетнёв, Казаков, Стрельчук, Сухарева, Зиновьев, Стриопул, Милицын, Краснушкин, Мещерский, доцент Гордова и другие.
Увеличивался поток пациентов, в том числе и весьма влиятельных, в клинику «Гравидан» в Хотьково. И руководство МПС построило железнодорожную станцию «57-й километр» (теперь ст. «Абрамцево») поблизости от «Гравидана» и рядом с домом-студией Замковых-Мухиных, где предстояло родиться шедевру «Рабочий и колхозница». Алексей Андреевич шутил, что подарил Верочке целую железнодорожную станцию.
Среди пациентов и друзей называют Максима Горького, Мичурина, Клару Цеткин, Долорес Ибаррури, Буденного, Орджоникидзе, Рихарда Зорге и многих других. По стране работали сотни пунктов гравиданотерапии. В Западной Европе и в США появились аналогичные препараты - дженерики, но под иным наименованием, некоторые из них были запатентованы. Слава росла. Исцеленные пациенты заваливали создателя гравидана благодарственными письмами. Среди них поэма-апофеоз анонимного автора:
«Творит чудесное страна, страна Советов! / Где жизнь полна расцвета! / Где пышно техника растет! / Все крепости Природы побеждает! / Загадки жизни, сложные замки свободно открывает! / И вот наш врач, советский врач А.А.Замков, с тех пор прошло уж пять годов! / Вопрос труднейший разрешил! / Такой придумал аппарат, чтоб из мочи сготовить препарат! / Ему название он дал, как нам известно, гравидан!»
Признание
О научном и государственном признании свидетельствует цитированная выше объемистая статья «Уротерапия» в 33-м томе 1-го издания БМЭ, 95% которой было отведено открытию доктора Замкова и его гравиданотерапии. В частности, в ней говорится: «В настоящее время имеется несколько препаратов гравидана, изготовляемых Институтом урогравиданотерапии (Москва), Московским областным клиническим институтом и Гос. Институтом эндокринологии (Москва). Гравиданотерапия применяется в настоящее время при многих патологических процессах: при инфекционных заболеваниях и реконвалесценции от них (крупозная пневмония, брюшной и сыпной тифы, малярия); в глазной практике (лечение осложнений трахомы, иридоциклитов, герпетических кератитов; также в качестве болеутоляющего средства, понижающего внутриглазное давление, ускоряющего заживление язв, и противовоспалительного средства); при полиартритах, острых и хронических, различной этиологии; в урологической практике (при импотенции и воспалительных процессах); при болезнях сердечно-сосудистой системы (в качестве регулятора кровяного давления и пульса, а также в качестве диуретического средства); при бронхиальной астме, катарах и язве желудка и колитах, особенно спастических. Далее гравидан применяется в гнойной хирургии, особенно при фурункулезе, при гнойных отитах и мастоидитах в качестве средства, ускоряющего заживление; в детской практике (рахит, гипотрофия) как средство, повышающее рост тканей, а также при расстройствах психики (схизофрения, артериосклероз мозга, нервное истощение, депрессия, потеря умственной работоспособности и пр.). В животноводстве гравидан употребляется в качестве средства, способствующего повышению упитанности, повышению плодовитости и работоспособности, а также как лечебное средство при различных воспалительных инфекционных процессах, в частности при копытной болезни у оленей и инфекционном аборте рогатого скота.
Суммируя данные, полученные при гравиданотерапии... по мнению применявших его авторов... положительные свойства проявляются главным образом, по этим авторам, в поднятии общего тонуса, улучшении самочувствия больного, восстановлении работоспособности, сна, аппетита, появлении эйфории... у огромного большинства больных... В психиатрической практике при схизофрении в случаях, могущих давать ремиссию, эта ремиссия наступает значительно скорее и является более продолжительной. Наркоманы гораздо легче переносят период морфийной и алкогольной абстиненции и скорее и более прочно отвыкают от наркотиков.
Надо отметить, что в большинстве наблюдений клинические данные улучшения подтверждены лабораторными исследованиями крови и мочи. У животных во всех указанных выше случаях получен в высшей степени благоприятный результат по наблюдениям различных авторов на базах различных московских и ленинградских ветеринарных и зоотехнических институтов и лабораторий».
Таким образом, подчеркивается стимулирующее общебиологическое действие гравидана, равно проявляющееся у человека и высших животных и тем самым напоминающее о справедливости афоризма: «разница между медициной и ветеринарией - только в клиентах».
И далее указываются возможные побочные эффекты: «Однако нужно иметь в виду, что в некоторых случаях наблюдается отрицательный эффект после введения гравидана: появляется возбуждение, расстраивается сон, ухудшается самочувствие, возникают сердцебиение и одышка; в некоторых случаях отмечено даже появление уртикарной сыпи. Дозировка гравидана не может считаться окончательно установленной ввиду того, что различные организмы реагируют на него в высшей степени неодинаково. Поэтому в каждом случае приходится индивидуализировать дозы и изменять их... сообразно получаемому эффекту. В среднем курс лечения продолжается около 1-2 мес., причем инъекции делаются б.ч. через день. Дозы - от 1 до 10 см. куб.; средняя доза - 2-4 куб. см.» Статья подписана «В. Кост.»
Приведен список научных публикаций 1929-1934 гг., из них 6 - на русском и 3 - на немецком и английском языках. Среди них статьи А.А.Замкова в советских и иностранных научных журналах и статья Н.К.Кольцова «О гравидане как полигляндулярном препарате» в «Биологическом журнале» за 1932 г.
Таков был расцвет гравиданотерапии в СССР, который воспринимался как сенсация. А с точки зрения предыстории московской областной психиатрической больницы № 5 профессиональный интерес представляет довольно широкое применение гравидана в психиатрии и наркологии, представление о котором дает приведенная статья из БМЭ и которому специально была посвящена лекция профессора Петра Зиновьева, прочитанная им 19 апреля 1935 г. и ранее не публиковавшаяся.
А между тем шел 1936 г., страна стояла накануне большого террора и на пороге великой войны. Уже были видны зарницы приближающейся грозы.
В прессе была возбуждена кампания против так называемых врачей-чудотворцев. Уже были первые жертвы. Имели все основания для тревог и Замковы-Мухины. Но расправа была отложена на целый год.
В Государственном комитете по делам искусств решали стратегическую задачу - создание скульптуры-эмблемы павильона СССР на Всемирной выставке 1937 г. в Париже. В числе ведущих скульпторов СССР В.Мухина получила правительственное предписание об участии в закрытом конкурсе в мае 1936 г. Оставалось совсем мало времени, но она была уверена в победе.
Правнук Алексей Веселовский вспоминает: «Это было весной 36-го года, она приехала в Абрамцево и три месяца, с мая месяца, примерно с этого времени, она не вылезала из мастерской; это был щитовой летний домик из фанерных щитов, со станком и с ямой для глины; собственно, такие достаточно спартанские условия, большего-то и не нужно было. И три месяца она провела за этим станком, здесь, отключившись от всей суеты, от всех дел.
В.И.Мухина: «Работали круглые сутки. Времени оставалось меньше года... Напряжение не спадало с утра до вечера. Работали сначала в две смены, потом в три. Работали обледенелые на обледенелых лесах. Грелись у костра. Была безумная усталость. Вместе с тем огромный подъем... Давай! Давай! Даже во сне слышала: давай! Вся эпопея на страшном подъеме. Этот подъем и вывез... ночью на завод приехал Сталин... Включили сильные прожекторы... минут 20, и уехали... Передали... Правительство довольно».
В Париже на всемирной выставке
Министр Третьего рейха Шахт потребовал, чтобы германский павильон был выше советского. Закипела круглосуточная работа. В результате герб нацистского рейха - орел, держащий в когтях свастику - оказался перед лицами «Рабочего и колхозницы».
Но стремительная динамика фигур статуи настолько возносила их над Сеной, что, казалось, ничто не может остановить их разбег. В апреле 1937 г. Пикассо восхитился удачным расположением композиции на фоне сиреневого парижского неба. Это творение, названное западными критиками «величайшим произведением скульптуры ХХ века», принесло Мухиной всесоюзную и всемирную славу. Так сбылись ее юношеские мечты.
Это были звездные часы семьи Мухиных-Замковых, которые почти совпали с катастрофой дела всей жизни доктора Замкова. В 1938 г. Институт урогравиданотерапии ликвидировали. Замков перенес инфаркт.
По известной версии, после расстрела Яна Берзина Замковы ждали «гостей» из ГПУ каждую ночь. Но не арестовали, скорее всего, потому, что Замков, которому Ян Берзин доверял абсолютно, проводил медосмотр шпионов-нелегалов перед забросом за границу. После чистки разведуправления во главе с Берзиным Замков оказался практически единственным, знавшим нелегалов в лицо. Поэтому, видимо, его и решили не трогать.
Великая Отечественная
В октябре 1941 г. семью Замковых эвакуировали на Урал в поселок под Каменском-Уральским. Вскоре они почувствовали себя отрезанными от событий. В критический для Родины момент они не могли оставаться в стороне и рвались биться за нее, каждый из них - своим оружием.
В декабре 1941 г., когда гитлеровцы были отброшены от Москвы, Мухину вызвали в Москву. И она сразу взялась ваять портреты фронтовых героев. А доктор Замков остался на Урале, страдая от разлуки. Он неизменно верил в целебную силу гравидана и рвался оказать необходимую медицинскую помощь миллионам солдат и населения. Но силы уже иссякали. И гравидан давал эфемерное облегчение, которое сменялось отчаянием.
Доктор Замков умер 25 октября 1942 г. после повторного инфаркта в возрасте 59 лет, за 5 лет до своей смерти похоронив гравидан как дело всей жизни. Но любовь великой женщины пережила его смерть: мужественная Вера Игнатьевна Мухина-Замкова после смерти мужа делала всё возможное, чтобы его идеи вошли в медицину. «Алексею Андреевичу надо поставить очень светлый памятник от всех, кого он избавил от мучений». Памятник мужу, похороненному на Новодевичьем, создала она. Впоследствии он станет их общим. К надписи «Я сделал для людей всё что мог» после ее смерти добавили: «И я тоже».
К сожалению, газетные рамки не позволяют предложить вниманию читателей лекцию выдающегося русского психиатра профессора Петра Зиновьева (1882-1965), посвященную гравидану. Она была прочитана 19 апреля 1935 г. Автор подробно освещает области применения препарата, раскрывает механизм его действия, приводит интересные случаи. Картина далеко неоднозначна, в одной сфере медицины гравидан оказался весьма эффективен и полезен, в другой результаты нулевые, в третьей - переменные и т.д.
Лекция профессора П.Зиновьева представляет немалый интерес и сейчас. Поэтому предлагаем ее краткое изложение.
«Лечение мочой давно применялось в народной медицине, так что сам по себе этот метод лечения не представляет из себя какого-нибудь нового изобретения. По-видимому, это лечение применялось иногда с довольно значительным успехом. Но не народное применение мочи послужило толчком для применения ее в научной медицине, а совсем другое соображение. В середине 20-х годов нашего века Цондек и Ашгейм открыли в моче беременной женщины гормон пролан, который считался продуктом передней доли мозгового придатка (передняя доля гипофиза). Гормон этот отличается целым рядом свойств, которые делают его применение в терапии настоятельным. Он отличается действием на половую сферу, и поэтому вполне естественно, что мысль врачебная шла по пути искания наиболее эффективных способов его применения.
Одним из дефектов пролана является его крайняя нестойкость, благодаря которой препарат оказывается недействительным. Явилась мысль попытаться, - так как в моче беременной женщины имеется пролан, не извлекая его оттуда, - использовать мочу как лечебный препарат, как растворитель, для достижения тех же эффектов, которые получаются при применении пролана. Моча должна была заменить пролан.
Когда начались терапевтические попытки с этим препаратом, естественно названным гравиданом, то оказалось, что она, в сущности, превышая ожидания изобретателя, оказывает гораздо более значительное действие, чем можно было думать. Она заинтересовала терапевтов, в том числе и Дм. Дм. Плетнёва. Пять-шесть лет тому назад, когда Плетнев был последний год на Девичьем Поле, (1929-1930 гг.- В.О.) он был большим энтузиастом гравидана и применял его при артериосклерозе. Его ординаторы уверяли меня, что помимо соматического состояния пролан хорошо действует и на психику: повышается память и возвращается работоспособность.
Следующая часть лекции интересна конкретными фактами применения при лечении гравиданом. Вот некоторые из них.
Вот случай, представляющий интерес во многих отношениях как в смысле эффективности, так и длительности. Речь идет о случае старческого слабоумия в возрасте свыше 80 лет, где больная лежала в стадии маразма, с пролежнями, потерявшая интерес ко всему окружающему. Больная неизбежно должна была умереть, и поэтому решили попробовать гравидан (проф. Милицын теперешний и проф. Кор....(не-разборчиво. - В.О.) тогдашний). И вот после, в сущности, очень небольшого количества инъекций гравидана состояние больной начало улучшаться: появился интерес, она стала узнавать окружающих и постепенно вернулась к жизни. Она стала ходить, стала немножко работать, помогать по дому, другими словами, выздоровела (это было приблизительно лет пять тому назад). Такое состояние продолжалось у нее около года, а затем наступил опять распад, но тут уже никакие средства не помогли - больная умерла. Другими словами, гравидан дал ей лишний год жизни. По-видимому, влияние гравидана здесь имело место.
Другой случай - это наблюдение проф. Стриопула в железнодорожной больнице: аналогичный случай, где больная, производившая чрезвычайно тяжелое впечатление своим видом, после применения гравидана вылечилась и не нуждалась в лечении, тогда как раньше вопрос шел о ее переводе в больницу.
И в то же время, сообщает профессор П.Зиновьев, «к моему удивлению, я за последние 2-3 года аналогичных вещей с пожилыми, в случаях старческого слабоумия, не наблюдаю. Такие больные мне не попадались, и я не слыхал со стороны, чтобы были случаи улучшения при старческих психозах. С другой стороны, целый ряд поразительных наблюдений идет из области шизофрении. Это является вещью чрезвычайно интересной».
«Какие же внешние изменения после применения гравидана? Главным образом две группы можно отметить. Первая - наступление эйфории: улучшение настроения, вплоть до веселого опьянения, а вторая - это повышение нервно-психического тонуса, вплоть до состояния явно выраженного психического возбуждения. Первоначально казалось, что это действие является действием симптоматическим при разных состояниях. Например, случай с явно выраженным депрессивным состоянием, где гравидан дал через несколько дней сдвиг в сторону улучшения. Казалось, это хорошее средство для лечения вообще депрессивных состояний, как циркулярных, так и шизофренических, и так далее».
Далее профессор рассказывает о целом ряде других фактов применения гравидана. Затем констатирует: «В Институте Замкова очень хорошо поставлена психологическая работа, и темой психологического кабинета является гравиданотерапия у артериосклеротиков. Работают там с чрезвычайно тонкими экспериментами. Психологи задались исключить возможность субъективного подхода и взяли в первую очередь эксперименты, стоящие на границе экспериментов физических. Это об изменении органов чувств, сетчатки глаза, главным образом в различные периоды, в различных состояниях. У них все-таки получился результат, что во время лечения гравиданотерапией мы имеем повышение тонкости ощущений. Одновременно психологическим экспериментом удалось обнаруживать улучшение внимания и повышение работоспособности. По-видимому, судя из того, что я знаю об экспериментах, эти данные меняются в сторону ухудшения показателей по мере отдаления от момента прекращения лечения».
(Окончание следует.)

Вера Мухина родилась 1 июля 1889 года в Риге в купеческой семье. В детстве жила в Феодосии (1892-1904 гг.), куда ее привез отец после смерти матери.

Переехав в Москву, Вера Мухина училась в частной художественной студии Константина Юона и Ивана Дудина (1908-1911 г.), работала в скульптурной мастерской Нины Синициной (1911 г.). Затем перешла в студию живописца Ильи Машкова, одного из лидеров группы художников-новаторов "Бубновый валет".

Продолжила образование в Париже в частной студии Ф. Коларосси (1912-1914 гг.). Также посещала академию Гранд-Шомьер (Acadmie de la Grande Chaumire), где училась у известного французского скульптора-монументалиста Эмиля-Антуана Бурделя. Одновременно в Академии изящных искусств слушала курс анатомии. В 1914 году совершила поездку по Италии, где изучала искусство эпохи Ренессанса.

В 1915-1917 годах, во время Первой мировой войны, была сестрой милосердия в госпитале в Москве. Одновременно, с 1916 года работала помощником художника-постановщика Александры Экстер в Камерном Театре под руководством Александра Таирова.

После Октябрьской революции в стране был принят план так называемой "монументальной пропаганды", в рамках которого скульпторы получали от государства заказы на городские монументы. Вера Мухина в 1918 году выполнила проект памятника Новикову - русскому общественному деятелю XVIII века, который был одобрен Наркомпросом. Однако выполненный из глины макет, который хранился в неотапливаемой мастерской, растрескался от холода.

В 1919 году вступила в объединение "Монолит". В 1924 году стала членом объединения "4 искусства", а в 1926 году - Общества русских скульпторов.

В 1923 году участвовала в оформлении павильона газеты "Известия" для первой Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставке в Москве.

В 1926-27 годах преподавала в классе лепки Художественно-промышленного техникума при музее игрушки, с 1927 года по 1930 год - в Высшем художественно-техническом институте в Москве.

К концу 1920-х годов были созданы станковые скульптуры "Юлия", "Ветер", "Крестьянка". В 1927 году "Крестьянка" на выставке к 10-летию Октября была удостоена первой премии. В 1934 году скульптура экспонировалась на Международной выставке в Венеции, после чего была куплена музеем Триеста (Италия). После второй мировой войны перешла в собственность музея Ватикана в Риме. Бронзовой отлив скульптуры был установлен в Третьяковской галерее.

В 1937 году на Всемирной выставке в Париже за композицию "Рабочий и колхозница" Вера Мухина была награждена золотой медалью Гран-при. Скульптура венчала советский павильон, спроектированный архитектором Борисом Иофаном. В 1939 году монумент был установлен в Москве недалеко от северного входа на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку (ныне ВДНХ). С 1947 года скульптура является эмблемой киностудии "Мосфильм".

С 1938 года по 1939 год художница работала над скульптурами для Москворецкого моста архитектора Алексея Щусева. Однако эскизы остались не воплощенными. Только одна из композиций - "Хлеб" - была исполнена автором в большом размере для выставки "Пищевая индустрия" в 1939 году.

В 1942 году ей было присвоено звание "Заслуженный деятель искусств РСФСР", в 1943 году - Народный художник СССР.

В годы Отечественной войны Мухина создала портреты полковника Хижняка, полковника Юсупова, скульптуру "Партизанка" (1942), а также ряд скульптурных портретов гражданских лиц: русской балерины Галины Улановой (1941), хирурга Николая Бурденко (1942-43), кораблестроителя Алексея Крылова (1945).

С 1947 года Вера Мухина являлась действительным членом Академии Художеств СССР, членом президиума академии.

Среди известных работ Веры Мухиной скульптуры "Революция", "Юлия", "Наука" (установлена у здания МГУ), "Земля" и "Вода" (в Лужниках), памятники писателю Максиму Горькому, композитору Петру Чайковскому (установлен у Московской консерватории) и многие другие. Художница участвовала в оформлении станции Московского метро "Семеновская" (открыта в 1944 г.), занималась промышленной графикой, проектированием одежды, оформительской работой.

Вера Игнатьевна Мухина - лауреат пяти Сталинских премий (1941, 1943, 1946, 1951, 1952), награждена орденами Трудового Красного Знамени, "Знак Почета", "За гражданские заслуги".

Имя скульптора было присвоено Ленинградскому высшему художественно-промышленному училищу. В Москве, в районе Ново-Переделкино, в ее честь названа улица.

В ера Мухина, ученица французского скульптора Бурделя, прославилась благодаря скульптурной группе «Рабочий и колхозница» . На фоне царившего в 1930–40-е годы бытового, иллюстративного понимания реализма художница боролась за язык образов и символов в искусстве. Она занималась не только монументальными проектами, но и прикладным творчеством: разрабатывала узоры для тканей, сервизы и вазы, много экспериментировала со стеклом. В 1940–50-х годах Вера Мухина пять раз стала лауреатом Сталинской премии.

Наследница «Рижского медичи»

Вера Мухина родилась в Риге в 1889 году. Ее дед Кузьма Мухин заработал многомиллионное состояние на продаже пеньки, льна и хлеба. На свои средства он построил гимназию, больницу, реальное училище и в шутку сравнивал себя с Козимо Медичи - основателем знаменитой флорентийской династии меценатов. Сын Кузьмы Мухина Игнатий женился по любви на дочке аптекаря. Молодой супруги не стало в 1891 году, когда старшей дочери Маше шел пятый год, а младшая Вера была совсем маленькой. В 1904 году девочки потеряли отца, и сирот приняли в свой дом родственники из Курска.

Спустя три года сестры переехали в Москву . Здесь Вера Мухина начала учиться рисунку и живописи. Это было время модных творческих объединений. Первым учителем Мухиной стал Константин Юон , член «Союза русских художников».

Вера Мухина. Фотография: domochag.net

Вера Мухина. Фотография: vishegorod.ru

Вера Мухина. Фотография: russkiymir.ru

«Порой думалось, что он учил совмещать несовместимое. С одной стороны, рациональное, чуть ли не арифметическое исчисление элементов рисунка и живописи, с другой - требование постоянной работы воображения. Однажды была задана композиция на тему «Сон». Мухина нарисовала заснувшего у ворот дворника. Константин Федорович недовольно поморщился: «Нет фантастики сна».

Искусствовед Ольга Воронова

В какой-то момент Вера Мухина поняла, что не хочет писать картины. В 1911 году она впервые попробовала работать с глиной в мастерской скульптора Нины Синицыной. И почти сразу загорелась идеей учиться скульптуре в Париже - художественной столице мира. Опекуны не пустили. Тогда в поисках нового опыта Мухина перешла в класс к авангардисту Илье Машкову, одному из основателей объединения «Бубновый валет».

В рождественские праздники 1912 года случилась беда. Катаясь с горки на санях в имении под Смоленском, юная художница врезалась в дерево. Веткой отрезало часть носа. Истекающую кровью девушку привезли в больницу - здесь ей сделали девять пластических операций. «Живут и хуже», - сказала Мухина, впервые сняв бинты.

Чтобы отвлечь ее, родственники разрешили поездку в Париж. Вера Мухина поселилась в пансионе и стала брать уроки у Эмиля Антуана Бурделя - известнейшего скульптора эпохи, ученика самого Родена. У Бурделя она научилась всем основам ремесла: «крепко схватывать форму», думать об объекте как о целом, но уметь выделять нужные детали.

Художник широкого профиля

«Рабочий и колхозница». Фотография: voschod.ru

«Рабочий и колхозница». Фотография: mos.ru

«Рабочий и колхозница». Фотография: dreamstime.com

Из Парижа Мухина с другими молодыми художниками отправилась в Италию - изучать искусство Возрождения. Заехала в Москву, планируя затем вернуться в Париж, но грянула Первая мировая война. Художница стала медсестрой в госпитале. В 1914 году она познакомилась с отбывавшим на фронт молодым доктором - Алексеем Замковым. Вскоре судьба свела их вновь. Замкова, умирающего от тифа, привезли в госпиталь, Мухина его выходила. Вскоре молодые люди поженились, у них родился сын Всеволод.

В 1916 году художница стала сотрудничать с Камерным театром Александра Таирова . Сперва лепила скульптурные части декораций к спектаклю «Фамира-кифарэд», затем взялась за моделирование сценических костюмов. В 1920-е годы Вера Мухина работала с Надеждой Ламановой - звездой русской моды, которая прежде одевала царскую семью, а теперь шила наряды для советских женщин. В 1925 году Ламанова и Мухина издали альбом моделей «Искусство в быту». В тот же год их пригласили представлять холщовые и льняные платья с деревянными пуговицами на Всемирной выставке в Париже, где «крестьянская» коллекция получила Гран-при.

Как дизайнер Мухина оформляла советские павильоны на меховой и книжной международных выставках. Но не забывала и о скульптуре. В 1920-е годы она создала несколько известных работ: «Пламя революции», «Юлию», «Ветер». Особых восторгов удостоилась «Крестьянка» - «сделанная из чернозема» баба, «вросшая» ногами в землю, с мужскими руками (Мухина лепила их с рук своего мужа). В 1934 году «Крестьянку» экспонировали в Венеции, после чего продали в музей Триеста, а после Второй мировой войны скульптура попала в Ватикан. Для Третьяковской галереи - первого места хранения «Крестьянки» - отлили копию.

В это же время супруг Мухиной Алексей Замков создал первый промышленный гормональный препарат - «Гравидан». У врача появились завистники и противники, началась травля. Весной 1930 года Мухина, Замков и их сын были задержаны при попытке выехать из Советского Союза. Этот факт был обнародован лишь в 2000-е годы, когда в руки журналистов попал донос бывшего коллеги Замкова. За доктора вступились высокопоставленные пациенты и друзья, среди которых были Буденный и Горький . Замкова «всего лишь» выслали на три года в Воронеж. Мухина отправилась в ссылку вместе с мужем, хотя ей было позволено остаться в столице. В Москву супруги вернулись досрочно - в 1932 году.

«Не бойтесь рисковать в искусстве»

В 1937 году Вера Мухина выиграла конкурс на скульптуру для павильона, который планировалось построить на Всемирной выставке в Париже. Первоначальная идея принадлежала архитектору Борису Иофану , проектировавшему советский павильон:

«Советский Союз - государство рабочих и крестьян, на этом основан герб. Павильон должна была завершать двухфигурная скульптурная группа: рабочий и крестьянка, скрестившие серп и молот, - меня всю жизнь увлекала проблема синтеза архитектуры и скульптуры».

Мухина предложила решение в античном духе: обнаженные фигуры, устремленные ввысь. Рабочего и колхозницу приказали «одеть». Но главные идеи автора - много воздуха между фигурами, чтобы создать легкость, и развевающийся шарф, подчеркивающий динамичность, - остались без изменений. Однако согласования заняли много времени. В итоге первую в СССР статую из стальных пластин создавали в авральном режиме всего за три недели. Мухина лепила уменьшенный макет частями и тут же передавала для увеличения в Институт машиностроения (ЦНИИМАШ). Здесь фрагменты скульптуры вырезали из дерева. Затем рабочие забирались внутрь деталей и обстукивали их, подложив лист металла толщиной всего 0,5 миллиметра. Когда деревянное «корыто» разбивали, получался фрагмент из стали. После сборки «Рабочего и колхозницу» разрезали и, погрузив в вагоны, отправили в Париж. Там - тоже в спешке - 24-метровую статую вновь собрали и водрузили на постамент высотой 34 метра. Пресса наперебой публиковала снимки расположенных друг напротив друга советского и германского павильонов. Сегодня эти фотографии кажутся символичными.

ВДНХ). Постамент - «пенек», как его называла Мухина, - сделали высотой чуть более 10 метров. Из-за этого исчезло ощущение полета. Лишь в 2009 году после реконструкции «Рабочего и колхозницу» установили на специально возведенный павильон, похожий на павильон Иофана.

В 1942 году от инфаркта умер Алексей Замков, которого с конца 1930-х обвиняли в знахарстве и ненаучных методах лечения. В это же время не стало лучшей подруги Мухиной - Надежды Ламановой. Спасала работа и новое творческое увлечение - стекло. С 1940 года скульптор сотрудничала с экспериментальным цехом при зеркальной фабрике в Ленинграде. По ее эскизам и ею же придуманным методикам лучшие стеклодувы создавали вазы, статуэтки и даже скульптурные портреты. Мухина разработала дизайн полулитровой пивной кружки для советского общепита. Легенда приписывает ей и авторство созданного для первых посудомоечных машин граненого стакана.

В 1941–1952 годах Мухина пять раз становилась лауреатом Сталинской премии. Одной из последних ее работ был памятник Чайковскому перед зданием Московской консерватории. Установили его уже после смерти скульптора. Веры Мухиной не стало 6 октября 1953 года. После ее смерти министру Вячеславу Молотову было передано письмо, в котором Мухина просила:

«Не забывайте изобразительное искусство, оно может дать народу не меньше, чем кино или литература. Не бойтесь рисковать в искусстве: без непрерывных, часто ошибочных поисков у нас не вырастет свое новое советское искусство».