Памятные встречи. Олег Табаков: "Был бы евреем, уехал"
Олег Павлович Табаков родился в Саратове в семействе врачей 17 августа 1935 года. Детские годы будущей знаменитости проходили в коммунальной квартире. С малых лет Табаков увлекался чтением и театром. Обучался Олег Павлович в мужской Саратовской средней школе. Кроме того, мальчик посещал театральную студию и кружок «Молодая гвардия» при Дворце пионеров. В то время деятельность «Молодой гвардии» курировала Наталья Иосифовна Сухостав, которую артист и по сей день называет своей «крестной матерью» в актерской профессии. Занятия с Натальей Иосифовной оказали огромное влияние на выбор деятельности Олега Табакова.
Закончив обучение в школе, Олег Павлович отправился в Москву, где подал заявление сразу в два высших учебных заведения: ГИТИС и Школу-студию МХАТ. В результате молодому человеку удалось вступить в оба института. Олег Табаков решил остановить свой выбор на МХАТе, который всегда для него был олицетворением «вершины театральной педагогики».
С 1953 года обучался на курсе Василия Осиповича Топоркова. Являясь студентом третьего курса, сыграл дебютную роль в кино, приняв участие в съемках картины «Саша вступает в жизнь». Постановщиком киноленты выступил Михаил Швейцер.
В 1957 году О.Н. Ефремовым была создана Студия молодых актеров, которая впоследствии преобразовалась в театр «Современник». К слову, Табаков оказался самым юным из шести основателей театра. Дебютной работой Олега Павловича на театральной сцене стала роль студента Михаила в постановке «Вечно живые».
Артист проработал в театре «Современник» с 1957 года по 1983 год.
В 1968 году артиста пригласили в Прагу в театр «Чиногерны клуб», где ему удалось сыграть свою любимую роль – Хлестакова в постановке «Ревизор».
С 1965 года являлся членом КПСС. В 1970 году О.Н. Ефремов получил пост художественного руководителя МХАТ, после чего Табакову досталась должность директора «Современника». На этом посту артист пробыл 6 лет.
В 1973 году Олег Табаков начал обучать юные таланты актерскому мастерству. Олег Павлович собрал группу единомышленников-волонтеров и устроил беспрецедентную акцию: был объявлен набор в драмкружок. Артист прослушал более трех тысяч человек и из них отобрал всего 49 претендентов-старшеклассников. «Драмкружок» был размещен во Дворце пионеров имени Крупской, и в нем дети учились по вузовской программе. Юным студентам преподавали историю русского театра, историю мирового искусства, пластику и сценическое движение.
Через три года Олег Павлович на базе ГИТИСа решил набрать курс из двадцати шести человек, основой которого оказались те, кого он выбрал для собственного «драмкружка».
В 1877 году Олег Табаков получил звание Народного артиста РСФСР.
С 1980 года в течение двух лет в Хельсинкской театральной академии читал лекции. Впоследствии с финскими студентами поставил дипломную постановку «Две стрелы».
В 1982 году Табаковым был набран новый актерский курс, который спустя несколько лет оказался базой труппы нового театра.
Через год стал актером МХАТа, где воплотил один из образов в пьесе П. Шеффера «Амадей». Артисту досталась партия Сальери.
В 1986 году первый заместитель министра культуры решил подписать приказ о создании нескольких столичных театров-студий. Среди их числа оказался и театр-студия Олега Павловича.
Также с 1986 года и на протяжении шестнадцати лет занимал должность ректора Школы-студии МXАТ.
В 1988 году получил звание народного артиста СССР.
В 1992 году Олегом Павловичем была основана Летняя школа имени К.С. Станиславского в США (Бостон).
С 2001 года занимал должность художественного руководителя МХАТ имени А.П. Чехова, которую совмещал с постом художественного руководителя Московского Театра О.П. Табакова.
Был награжден множеством премий и призов. Среди них были: Премия Президента РФ в области литературы и искусства, Орден Трудового Красного Знамени, Орден «За заслуги перед Отечеством» I степени и многие другие награды. За свою творческую жизнь снялся в более 120 кинофильмах, среди которых наиболее известны роли в картинах «Мэри Поппинс, до свидания!», «Ширли-мырли», «Сирота казанская», «Кадриль», «Диверсант. Конец войны», «Что сказал покойник» и многие другие.
Первой женой артиста стала Людмила Крылова, являющаяся заслуженной артисткой РСФСР. В 1960 году в семье родился сын Антон, который впоследствии стал ресторатором и артистом. В 1966 году родилась дочь Александра, также связавшая свою жизнь с актерством.
Второй супругой знаменитости стала артистка Марина Зудина, которая в 1995 году родила ему сына Павла, а в 2006 году дочь Машу.
Олег Табаков - публичная личность, привыкшая к повышенному вниманию общественности и прессы. На ряд вопросов о своей карьере, семье и многом другом Табаков ответил в книге-автобиографии под названием «Моя настоящая жизнь».
Энергичный, моторный, мощный Табаков может все и все успевает [видео + фотогалерея]
Изменить размер текста: A A
Ровно 30 лет назад, 15 февраля 1979 года, на экраны вышел фильм «Несколько дней из жизни И. И.Обломова ». Роль известного русского ленивца сыграл Табаков , полная его противоположность: скорее Штольц , нежели Обломов. Энергичный, моторный, мощный Табаков может все и все успевает.
«Человеку с железной нервной системой в нашем цеху делать нечего», – сказал он однажды. А между тем, человеку публичному, человеку удачи, всенародному любимцу, кажется, должна быть свойственна именно железная нервная система.
Какая она у него?
«Причина та же…»
- Про тебя говорят, что ты любишь носить на брюхе связку ключей – что это значит?
Это было в процессе освоения подвала, который потом назвали «Табакеркой». Тогда надо было контролировать процесс. А когда прибавилось уже это хозяйство – ключи как-то отошли в прошлое.
- Ты себя ощущаешь хозяином? Или, скажем, ребенком…
Когда человек говорит про себя, что он ребенок, это означает, что у него сохранилась свежесть ума пятилетнего ребенка или нерастраченное жеманство, не канализированное естественным способом. Ни к той, ни к другой категории не отношусь. Хозяином я себя ощущаю – да. Это выкристаллизовалось, когда меня в 73-м году Министерство культуры вытолкнуло в Великобританию ставить спектакль «Ревизор».
- Первая твоя зарубежная постановка…
Да. Почему я туда попал, не стоит объяснять. Возможно, хотели снизить средний возраст выезжающих режиссеров. И вот там я, практически впервые, понял, что все зависит не от вышестоящей организации и даже не от Екатерины Алексеевны Фурцевой , а от тебя самого. Если хочешь, чтобы тебя позвали еще раз, ты должен сделать свою работу качественно, чтобы она долго продержалась в репертуаре.
- Это не чувство хозяина, это какое-то другое чувство…
Чувство хозяина своей судьбы – я в этом смысле говорю. Хотя сейчас, по прошествии лет, я думаю, что я никакой не режиссер, а, наверное, очень профессиональный, квалифицированный актер, который может научить какое-то количество других актеров играть хорошо. Это все вместе не называется спектаклем в моем понимании. Но это очень редкое свойство.
- Как ты их научаешь?
Просто у меня штампов так много, что я их раздаю. Как Михаил Михайлович Тарханов говорил молодым артистам: у меня шестьсот штампов, а у вас шесть.
- Штамп – это ты пронаблюдал за кем-то и сложил в копилку? Или что-то в себе открыл, что-то сделал и запомнил? Скажем, в знаменитой роли молодого Адуева в «Обыкновенной истории», поставленной Галиной Волчек…
Не-ет! Адуев – это такой акт познания… Из идеалиста – в махровые конформисты. Я боюсь показаться патетичным, но это – время, выраженное в человеке. Такое нечасто удается актерам.
- То есть когда речь идет о жанре…
Когда речь идет о жанре, я скажу тебе, как я поступал. Первая роль в «Современнике», безусловно принесшая успех, была довольно игривая, в пьесе Блажека «Третье желание». Мне было двадцать пять. Ставил единственный спектакль в своей жизни мой любимый актер Женя Евстигнеев . Как говорится: доверил – и не проиграл. Это было 35-минутное антре, последовательно и подробно рассказывающее, как человек пьянеет. С придуманной мною репризой: причина та же….
- Ставшей потом весьма популярной…
Да. И в конечном итоге зрители доходили до мочеиспускания.
- Откуда брал?
Это был гибрид из моего тестя, отца Людмилы Ивановны Крыловой , и еще одного соседа, так же, как и тесть, печатающего газету «Правда» по ночам лет пятьдесят.
- Ты в детстве был такой маленький Молчалин. Молчалин, а не Чацкий. Санчо Пансо, а не Дон Кихот. Но за жизнь мы кардинально меняемся: в Молчалине каким-то образом прорастает Чацкий, в Санчо Пансе Дон Кихот…
Оль, я не склонен рассказывать об облагораживании моей души. Я отношусь к категории тех мужчин, которые совершают поступки. Я помогаю людям не по директивному регламенту или спущенной сверху рекомендации. В свое время, будучи директором «Современника», я отказал племяннице зампреда Совмина взять ее в театр. И не одной ей. Ну, в силу того, что я был баловень судьбы и довольно молодой директор, это сходило с рук. Или вот недавно показывали по телевидению какой-то телевизионный фильм и в нем неосторожно сказали, что я купил стулья для зрительного зала Дворца пионеров. Я действительно купил эти стулья – я больше не буду к этому возвращаться, – но я об этом не говорил. И о других вещах не говорю и говорить не буду. А те, кто говорят, они у меня…
- …проходят по другому разряду?
Да. Поэтому кем я стал, Господь ведает. Наверное, сочтемся славою, свое место мне отведут.
- Но ты никогда не хотел играть Гамлета…
Нет. К слову, и Иннокентий Михайлович Смоктуновский , с его мощным талантом, на мой взгляд, средне играл в одноименном фильме эту роль…
- А «Гамлет» в твоем МХАТе тебе нравится?
Я думаю, это незавершенная работа, но мне нравится.
- Мне очень нравится. Я совершенно влюблена в твоих молодых актеров.
Я тебе еще скажу про Смоктуновского. Когда мы халтурили в одно и то же время на студии научно-популярных фильмов в Алма-Ата и писали текст, я про сахарную свеклу, а он, по-моему, про поголовье бараньего стада – ах, какие дивные у него были интонации! Понимаешь, дело не обязательно в масштабе роли, которую играет актер…Дело в том, как много он может в эту роль вложить.
- У тебя самая масштабная роль – кот Матроскин, всенародный любимец.
А почему нет? У Бориса Бабочкина – Чапаев . Чем Матроскин хуже? Даже, думаю, Матроскин ширше в сознании народа. Потому что дети сменяются, а там все-таки ограниченный контингент.
Маршал Лелик Табаков
- Когда я попросила тебя о встрече, ты сказал: ничего интересного, я удачник…
Я удачник, выполняющий взятые на себя обязательства.
- Меня как раз интересует философия удачи.
Восемь лет назад – в зале 40% зрителей, женщины-актрисы гасят окурки о батареи в гримерных, срач, пьянь, воровство. На приведение в норму понадобилось меньше полугода.
- В чем секрет?
В неотвратимости наказания и отсутствии индульгенций. Кто бы ни был, как бы ни был – и так далее. Два сезона понадобилось, чтобы появились аншлаги.
- Что это тебе стоило? Тебе?
Я не склонен об этом говорить. На все я положил восемь с половиной лет. Я сократил реализацию своих актерских способностей раза в четыре. За восемь первых актерских лет я снялся в сорока фильмах, в результате чего заработал инфаркт в двадцать девять. Тут, видишь, инфаркта нет...
- А давление?
Нормализовал. Четыре ингредиента, и нормально.
- Ты, когда маленьким писал папе письма, подписывался: «маршал Лелик Табаков». Этот маршальский жезл так и носил всю жизнь?
Честолюбец? Наверное, честолюбец. Хотя какое честолюбие! Как говорится в одной несовершенной эпиграмме: «Волосы дыбом, зубы торчком, старый м…к с комсомольским значком». Евтушенко – по-моему, про Безыменского. Ну какой безумец мог пойти в этот театр в 2000 году! Ты вспомни…
- Лелик, очень много причин, чтобы тебе пойти в этот театр. Твоя любовь и роман всей твоей жизни с Олегом Ефремовым…
Это единственное… Нет, не единственное, конечно. В этом доме мне дали в руки профессию, которая меня хорошо кормила. В этом доме я видел самые удивительные театральные свершения. «Три сестры» Немировича -Данченко … но и руинного состояния «Горячее сердце»… Фантастические работы главного учителя по профессии. Василия Осиповича Топоркова . В «Плодах просвещения» он – профессор Круглосветлов . Верхогляд в смысле науки, Лев Николаевич Толстой пишет профессору Круглосветлову не просто абракадабру, а не знаю что. Но к третьей минуте я себя ловил на том, что я понимаю все, что он говорит...
- У тебя у самого есть такая роль – Нильса Бора в спектакле «Копенгаген».
Василий Осипович – главный учитель. Хотя и Наталья Иосифовна Сухостав, дочь чешского профессора, руководительница драмкружка в Саратове , тоже, и Олег, конечно – по системе этических координат театра… Василий Осипович приходил, уже совсем пожилой, ширинка иногда расстегнута, и перхоть на пиджаке, а у меня от этого слезы выступали – я так его любил. Он говорил какие-то очень важные вещи на занятиях. А вечером я смотрел спектакль, где он все реализовывал. Вот это и есть самый продуктивный, самый плодотворный способ педагогики. Потому что ремесло наше, оно как у замечательного сапожника – из рук в руки.
- А все-таки – что надо для того, чтобы стать удачником?
Чтобы стать удачником, им надо родиться. Если ты спрашиваешь, что надо, чтобы стать конформистом, это совсем другой рецептурный справочник и совсем другой смысл.
- Ты человек, принимающий вызовы судьбы?
Да. Ведь в первые года четыре, если ты посмотришь средства массовой информации, что писали! Ну, немыслимо!
- А что писали?
Буржуазность… а зачем... а где тайна?.. Писали, что мне дают деньги меценаты, и поэтому все хорошо. Смотри, вот заработанные в поте лица деньги театра – они дают среднюю заработную плату за прошлый месяц. 58,5 тысяч. Это, конечно, с грантом Президента. Я тебе скажу, чем отличается этот театр. Я бы сюда еще и подвал добавил. Здесь наибольшее количество актеров, видеть которых доставляет радость зрительному залу. Так было в «Современнике»…
- Олег, но это твоя стезя – тебя всегда укоряют за что-то. В том же «Современнике» укоряли, что ты клоун, еретик, театр гражданские позиции защищает, а ты эпиграммы по этому поводу сочиняешь. Но поскольку ты не любишь о своем благородстве распространяться, я напомню, как, получив предложение сняться в роли Есенина с Ванессой Редгрейв в роли Айседоры, ты поломал контракт, потому что в этот момент театр боролся за свою знаменитую трилогию «Декабристы», «Народовольцы», «Большевики», и ты посчитал нужным быть с театром.
Это идеализм «Современника», его последние спазмы…
- Значит ты тоже был идеалист…
Конечно. Я боюсь, что я и до сих пор такой. Просто количество защитных средств, путающих моих оппонентов, прибавилось. Я тебе скажу, в моем фундаменте есть несколько опор: мои дети, в диапазоне от сорока восьми до двух с половиной лет, и мои ученики. Если собрать сборную команду, как говорят американцы, dream team, команду мечты, самых интересных, самых значительных актеров этого помета, от тридцати до пятидесяти, потому что я преподавал двадцать пять лет, думаю, половина будет моих. Почему, собственно, я начал заниматься педагогикой? Потому что очаровательная Люся Крылова, моя тогдашняя жена, родив сына и дочь, не захотела дальше рожать. Если бы она, вслед за моей бабушкой, родившей семерых, двое померли, а пятеро были живы…
Утин и «Утятница»
- Я тебе еще подскажу, кто твоя опора. Твоя мама-доктор. Твой папа-доктор, похожий на доктора Чехова…
Да, то, что было вывезено из Саратова. Это – защищенная спина. Когда какой-то жизненный удар, я чувствовал, что мама как бы подставляет свою руку. И еще был человек – внучка художника Валентина Александровича Серова , Олечка Хортик
- Ты какое-то время жил у них…
Был нахлебником. Она вправила мне привычный вывих конформизма.
- Тогда-то Молчалина мы из себя и удалили?..
Да. Да. Царство ей небесное.
- Как она это сделала?
Путем любви. Я думаю, она меня любила. Понимай, как хочешь. Она была много старше меня.
- Я понимаю как надо. Я вообще думаю, что все в мире делается путем любви.
А как же, абсолютно. Это ты совершенно права в своем заблуждении.
- Я с некоторым удивлением прочла в твоей книжке «Моя настоящая жизнь», что вы часто совпадали в мыслях с Лилей Толмачевой, не обмениваясь даже этими мыслями, но догадываясь, что они таковы. Лиля – самая светлая душа театра, наивная и чистая, и именно с ней…
Я об этом сказал в первый раз позавчера, на стодесятилетии МХАТа , что я довольно рано узнал так много мерзости, так много дряни театральной и так много прекрасного, возвышенного, нигде больше не встречающегося, что меня уже ничем не удивишь.
- Кроме Лили – Александр Володин…
Я ему звонил время от времени и говорил, что я его люблю. До слез. Он очень терялся. Это непривычное…
- Хотя казалось бы, чего проще... А ты часто плачешь?
Редко. Но плачу.
- Отчего?
Странные, знаешь, вещи. Вот от девочек, которые в Оренбургской губернии погибли в обрушившейся школе. От того, сколько я буду видеть Машку, младшую. Это у меня было с молодости. Я Отомара Крейчу, чешского режиссера, вез по Московской области, дорогу переходила старушка, и я, глядя на нее , заплакал. Он смотрит: ну ты м…к…
- Сильно развитое воображение…
Да. Я несколько раз срывался с репетиции, думая, что с мамой что-то случилось – такой импульс, дорисовывающий беду… Знаешь, в детстве мне мой дядя Толя рассказывал: был 18-й год, уже свершился переворот Октябрьский, это было в доме у деда, Андрея Францевича Пионтковского, в городке Балта Одесской губернии. «Балта – городок приличный, городок что надо, нет нигде румяней вишни, слаще винограда». Стук в ворота господского дома, мамин младший брат Толя в нижней рубашке выходит сонный во двор, ему лет тринадцать, вот-вот сломают ворота, и он видит, как старый-старый еврей, с пейсами, бежит, видимо, оттуда, где он прятался в доме моего деда, и с разбегу перемахивает через забор, а высота забора – метр восемьдесят. Этот рассказ мне несколько раз снился… Наверное, это мера страха за свою жизнь… вообще за жизнь…
- И мера сверхспособностей, которые включаются…
Я тебе скажу про деда Андрея Францевича – откуда начало двойной бухгалтерии, что ли, эстетико-политической. Бабушка рассказывала, как он, владея с 13-го года островом возле Капри, помимо огромного имения в Балтском уезде, спустя два года и два месяца после Октябрьского переворота умер в своей библиотеке, в своем доме, в своей постели. У Менделеевых библиотеку сожгли, а он – в своей постели, его крестьяне содержали и кормили его…
- Почему?
Наверное, делал много добра.
- Он поляк?
У меня четыре крови – польская, русская, мордовская и украинская. Я даже не Табаков, я Утин. Потому что на самом деле фамилия по папе – Утины. Бедного Утина Ивана богатые крестьяне Табаковы взяли на воспитание. И дедушка, Кондратий Иванович, отец папы, Павла Кондратьевича, уже был Табаков.
- А то была бы не «Табакерка», а «Утятница»…
Паша и Маша - Скажи, пожалуйста, ты уже научился быть мужем Зудиной? А Зудина научилась быть женой Табакова?
Да. Я думаю, что рождение Марии завершило не только круг знакомства, но и утверждения себя. Не профессионального, а вот в жизни. Это я думаю о Марине. Что до меня – я довольно рано все понял. По сути дела, такой подарок судьбы! Федор Иванович Тютчев все сказал: «О, как на склоне наших лет Нежней мы любим и суеверней… Сияй, сияй, прощальный свет Любви последней, зари вечерней!» Словом, «на старости я сызнова живу».
- На какой старости… когда вы встретились, сколько тебе было?
Дорогая моя, когда я решился воспользоваться своим положением профессора, мне было сорок восемь.
- Замечательный возраст.
Возраст хороший, я с тобой согласен.
- А ей двадцать четыре?
А ей восемнадцать. Нет, это такая… я даже не знаю, с чем сравнить. В советское время был каламбур: «выиграть «Волгу» по трамвайному билету».
- Притирались трудно?
Ну почему, она влюблена была.
- Я имею в виду, когда стали жить вместе.
Знаешь, видимо, влюбленность компенсировала многие мои недостатки.
- И вот Паша и Маша… Что главное из жизни ты извлек, что мог бы передать им?
Бессмыслица все. Бессмыслица.
- Передать ничего нельзя?
Надеешься, что станут интеллигентными людьми, – вот максимум. У Миши Рощина , по-моему, сформулировано: чужое никого не убеждает.
- Любовь можешь передать.
Конечно. Конечно.
- Много удается перелить в них любви? Часто видишь их?
Стараюсь. Чем старше становишься, тем больше стараешься. То есть я еду после тяжелого спектакля к Машке – я снимаю дачу, чтобы Машке было, где дышать…
Я приходил, смотрел на Майю Михайловну Плисецкую , на то, как Володя Васильев танцевал, или Корень, или Бессмертнова, когда она махала своими крыльями в «Легенде о любви» из левой дальней кулисы правой передней кулисе. Это можно, понимаешь, до… до полного мужского восторга дойти. Это то, что американцы понимают на Бродвее, регулярно давая людям радость.
- У тебя тоже есть такая радость – «Конек-Горбунок», новая «Синяя птица» для детей и взрослых.
В зрительном зале МХТ больше, чем треть зала, молодые. И ведут себя очень агрессивно: мы здесь, и нам это нравится. Вот это оно и есть – сеять разумное, доброе, вечное. Посильно. То, что театр может. Потому что – что було, то було. И ушло, и не надо делать вид, что вернется.
- Подводя итоги…
Ты вспомнила про фильм Карела Райша «Айседора». Были еще возможные повороты судьбы. Один – когда был роман с американской прелестной девочкой из семьи миллиардеров. Она мне говорила: у тебя мечта о театре, а у меня – и называла цифру с такими нулями, которые не папа и не мама, а бабушка ей оставила, – половину тебе, делай свой театр… И второй раз – когда американцы хотели приобрести меня как театрального педагога…
- Что помешало?
Это моя земля - моя… Такая тупая, совсем русская какая-то идея. Река Волга… Все, по сути дела, говорит об одном: что я безнадежно испорченный русский человек. Со всеми вытекающими. Даже расшифровывать глупо.
- Не будем рассчитывать на дураков, которые не поймут, будем рассчитывать на умных.
Конечно.
БЛИЦ-ОПРОС
- Что значит красиво стареть?
- Какая у тебя главная черта характера?
Оптимизм.
- А какая черта характера в других людях тебе нравится?
Вера в лучшее.
- Кем бы ты стал, если б не стал актером?
Думаю, мало на что бы я сгодился. Возможно, врачом.
- Есть ли у тебя девиз или какое-то правило?
Делай, что должен делать, а там Господь с ним.
ДОСЬЕ «КП»
Олег Табаков родился в 1935 году в Саратове.
Закончил Школу-студию МХАТ, был принят в театр «Современник».
Основатель «Табакерки». Художественный руководитель МХТ имени Чехова .
Народный артист СССР . Лауреат Государственных премий СССР и РФ .
Играл более, чем в ста фильмах, включая фильмы «Шумный день», «Гори, гори, моя звезда», «Семнадцать мгновений весны», «Неоконченная пьеса для механического пианино», «Обломов», «Полеты во сне и наяву», «Президент и его внучка».
Женат вторым браком. Имеет четырех детей.
x HTML-код
Олег Табаков. Лучшие роли.
Арифметика жизни Олега Табакова внушает безмерное уважение и тонкий трепет.
За спиной у Олега Павловича 60 лет службы в театре и больше 100 ролей в кино.
В 21 год Олег, он же Лелик, вошел в правление самого молодого и самого революционного по тем временам московского театра «Современник».
В 29 лет получил инфаркт.
В 32 — первую Государственную премию.
В 35 стал директором «Современника».
В 39 начал «учить детей», взяв себе первых учеников.
В 50 встал у руля Школы-студии МХАТ.
В 52 создал свою «Табакерку», театр на улице Чаплыгина.
До 82 лет выходил на сцену.
Когда родился старший сын…
О том, что для Олега Табакова театр всегда был на первом месте, говорят многие факты его биографии. Вот, например, родился первенец: старший сын Антон. Ему бы побольше внимания уделить… Не тут-то было!
Олег Табаков с сыном Антоном. Фото: www.globallookpress.com
Вот как рассказывал об этом несколько лет назад Антон Табаков:
— По иронии судьбы я появился на свет на родине отца, в Саратове, где гастролировал «Современник». Из роддома в Москву меня «депортировали» в люльке с незнакомой стюардессой. Та долго отказывалась от «подарка», пока родители не поклялись ей, что ребенка непременно встретят. Встретили. И, надеюсь, ни с кем не перепутали.
Прелести кочевой театральной жизни я испытал вскоре после своего рождения. Как-то, опаздывая на поезд, папа с мамой (актрисой театра «Современник» Людмилой Крыловой . — Ред.) бежали по перрону, схватив меня, тогда еще младенца, в охапку. Состав вот-вот должен был тронуться, поэтому ребенка, словно какой-то сверток, начали по рукам передавать в вагон. Едва родители, запыхавшись, прыгнули на подножку, поезд отошел от перрона. Думаю, сцена была впечатляющая. В общем, в раннем возрасте, да и потом, конечно, жизнь родителей я не облегчал. Однажды, рассказывал отец, не зная, как меня унять, он не придумал ничего лучшего, чем залезть в деревянную кроватку и сунуть мне свою грудь.
Людмила Крылова с сыном Антоном. Фото: www.globallookpress.com
Отец вместе с Олегом Ефремовым и Евгением Евстигнеевым в те годы трудился над созданием «Современника» и все свое время уделял любимому детищу. На собственных чад — меня, Мишу и Дениса — времени практически не оставалось.
— Но вами наверняка занимались бабушки и дедушки. Кем были родители Олега Павловича?
— Дедушка Павел Кондратьевич был удивительный! В своих рассказах он поразительным образом умел сочетать научные познания с цитатами классиков, наизусть читал Аверченко... Приезжая в Москву из Саратова, дедушка всякий раз останавливался не у нас, а как человек независимый предпочитал жить в гостинице «Пекин»: для него это был своего рода шик. Для меня же походы к нему становились еще одним развлечением. Дедушка к тому времени был в разводе, очень любил женский пол, и, естественно, ему хотелось произвести впечатление.
Моя бабушка была первой или второй супругой Павла Кондратьевича, а вообще у дедушки было столько жен, что эту цифру даже страшно произнести вслух. В те годы он работал в санатории «Пады» под Саратовом, мы летом ездили к нему погостить. Дед выращивал фантастически вкусные помидоры «бычье сердце». Благодаря своим познаниям в области биохимии он их так удобрял, что они были немыслимых размеров и весили по 2,5 килограмма каждый.Бабушка, папина мама Мария Андреевна , жила с нами. Врач-рентгенолог, светская дама и эстетка, рожденная в местечке Балта, она всегда была подчеркнуто вежлива и корректна. Надо сказать, Мария Андреевна (а до нее — баба Катя и баба Аня, мои прабабки) с трепетом относилась ко всему, что связано с фамилией Табаковых. В то время мы жили в коммунальной квартире, у нас не было телефона, а чтобы позвонить по автомату, надо было спускаться вниз. Родители бесконечно спорили, кто это сделает. Отец просил: «Люся, ну пойди позвони, мне срочно надо...». Мама отвечала: «Я не могу, ты же понимаешь...» Начиналась перепалка, во время которой качающая меня в колясочке баба Катя с умилением говорила: «Вот Антошенька вырастет, он-то и будет бегать для папки по телефону звонить».
Артисты Людмила Крылова и Олег Табаков. 1964 г. Фото: РИА Новости / Мирослав Муразов
А еще у меня была замечательная няня Мария Николаевна . Она растила моего отца в Саратове. Потом он перевез ее в Москву, и она стала пестовать меня. Поставив на ноги сначала папу, затем — меня, Мария Николаевна, верующая одинокая женщина, с чувством выполненного долга решила, что пора помирать. Зачем жить дальше? Она не видела в этом смысла, тем более что была очень больным человеком: ее мучили тромбофлебит и куча других недугов. И вот Мария Николаевна начала договариваться с отцом: вот, мол, Олежек, ты меня похорони там-то, у меня есть сберкнижка, все готово... Но родилась сестра Сашка — и случилось чудо: няня воскресла, хотя действительно была на пороге смерти. Обретя смысл жизни, она еще восемь лет жила, забыв о своих болячках.
Мне было лет пять, когда папе и Евгению Александровичу Евстигнееву выделили малогабаритные квартиры в новом блочном пятиэтажном доме в районе метро «Аэропорт». Но очень скоро мы перебрались на Тверскую-Ямскую, в довольно большую квартиру, правда, на последнем этаже и, как положено, с протечками.
Казалось, он работал 24 часа в сутки
— Отец в те годы был общественным директором «Современника», ходил с большим портфелем и помогал решать в театре административно-хозяйственно-художественные вопросы. Он всегда или почти всегда делал то, что хотел, и по-другому жить не мог. Так что определенный его культ существовал и дома. Если был голоден — все кидались его кормить. Если был сыт — веселился, шутил, и все радовались вместе с ним. Мама пыталась обратить внимание на заботы, связанные с ней, с детьми, с домом, но отца они волновали мало.
Актеры московского театра «Современник» Евгений Евстигнеев, Олег Табаков и Андрей Мягков в сцене из спектакля «Большевики» по пьесе Михаила Шатрова. 1969 г. Фото: РИА Новости
Казалось, он работал 24 часа в сутки. Думаю, из-за этого в 29 лет у него случился обширный инфаркт. Положение было настолько серьезным, что друзья приходили к нему прощаться. Только после этого папа научился отдыхать. Например, вернувшись с репетиции, он всегда спал перед вечерним спектаклем. Вокруг могло происходить что угодно, — гроза, землетрясение — но отец знал, что организм нуждается в восстановлении, и мог спать стоя, лежа, сидя. Эта способность передалась и мне. Хотя я никогда не думал, что мне она может пригодиться. Тем более что я сам, в отличие от отца, не слишком серьезно относился к театру. Отец таланта во мне не видел и рекомендовал обратить внимание, например, на завод «Калибр».
— Когда вы осознали, что ваш отец — знаменитый актер?
— Мне кажется, я всегда предполагал это, потому что видел его не только дома, но и на экране. Другое дело, что я считал это естественным. Однажды произошла такая история. Мы поехали к дедушке в деревню Пады под Саратовом (мы часто ездили туда на папиной «Волге», всегда по одной и той же дороге, мимо разных русских деревень со старинными названиями типа Конь-Колодец) и где-то возле Воронежа попали под дикий проливной дождь. Представьте себе: грунтовая дорога, мокрая глина, суглинок, колеса пробуксовывают... Короче, застряли капитально. Под жутким ливнем, в ночном кошмаре пытаемся в ближайшей деревне отыскать трактор. Долго стучим в дверь какого-то дома, пока нам наконец не открывают... А дальше — немая сцена. В те дни (это были семидесятые годы) по телевизору как раз демонстрировался фильм «Семнадцать мгновений весны». Вышедший на крыльцо сельчанин просто обалдел: предположить, что в его деревне Конь-Колодец застрянет машина «самого Шелленберга», он, понятное, дело, не мог. Нас не только вытащили, но и обогрели, накормили и оставили ночевать. Вот она, волшебная сила искусства!
Олег Табаков в роли Шелленберга. 1973 г. Фото: РИА Новости
— Вы обижались на отца?
— Я обижался на отца всегда. И то, что он не взял меня к себе на курс, а потом в театр, — это как раз ерунда. Другое дело, я считал, что он очень мало уделяет мне внимания, что несправедлив, слишком категоричен. Хотя в «Табакерку» отец все-таки меня взял...
— Ну о чем-то вы с ним все-таки беседовали?
— Помню, папа рассказывал, что в молодости покупал по 10-15 экземпляров приложения к журналу «Красноармеец», в котором печатались «Озорник» Ардова, «Прекрасная дама» Толстого, «Золотой теленок», и хранил эти книжечки до тех пор, пока они не становились дефицитом, после чего продавал их за большие деньги. А в 9 лет он припрятывал от родителей довески от буханки: хлеб тогда выдавали по карточкам. Когда скопленные кусочки по весу составили целую буханку, он отнес их немецкому военнопленному, который ремонтировал школу, а тот в обмен сделал ему деревянный автомат…
Удавалось ли отцу скрывать свой обман?
— Если уж вернуться к теме обид, то больше всех в нашей семье, вне всякого сомнения, страдала мама. Когда папа стал директором «Современника», она фактически осталась без ролей. Отцу проще было сказать ей, чем кому-либо из артистов: «Люся, ты пойми, я исполняющий обязанности директора театра. Ну как я могу? Ну дам тебе роль, и как я буду людям в глаза смотреть? Неловко, некорректно это...» Иногда он был искренен, иногда кривил душой...
— И вы, и ваша сестра Александра были сильно обижены на Олега Павловича, когда он ушел к Марине Зудиной. Какую боль он причинил вашей маме, и говорить не приходится…— Родители не ладили давно. Часто скандалы возникали из-за ерунды, из-за какого-то пустяка, а закончиться могли чем угодно. Удавалось ли отцу скрывать свой обман? Мне было понятно, что происходит, думаю, матери — тоже. Да и Саша, вне всякого сомнения, догадывалась. Но мы делали вид, что все нормально. Папа потом объяснял, что скрывал роман с Мариной исключительно из нежелания причинить нам боль. Он сам испытал это на себе, когда его отец, которого он очень любил, оставил мать. Вернувшись с войны, мой дед привез новую семью и ушел из дома. Папа тогда действительно очень страдал (в ту пору ему было лет 13), но я не уверен, что воспоминания о тех переживаниях были главной причиной того, что он так долго не решался оставить нас. В каком-то интервью отец рассказал об эпизоде, который все расставил на свои места. Будто в очередной раз, вернувшись со съемок, уставший и раздраженный, он спросил нас с Сашей: «Что вас связывает со мной?» Мы вроде ушли от ответа, и тогда что-то в нем надорвалось. Ему показалось, что дома его не уважают, тем более что отношения с мамой уже лет десять как испортились, и она в порыве не раз говорила: «Нам надо развестись». Мне его рассказ кажется слишком театральным. Может, он спрашивал, может, мы что-то отвечали. Но не те слова и не в том контексте. Мать многое позволяла отцу и делала все, чтобы ему было хорошо, комфортно, чтобы он мог заниматься любимым делом.
Олег Табаков и актриса Марина Зудина с сыном Павлом и дочерью Машей. Фото: РИА Новости / PR-департамент BOSCO
Представить Олега Табакова вне сцены было действительно трудно. Сам он признался как-то: «Занятие театром — работа почти солдатская. Не хочется — надо! Холодно — надо! Жарко — надо! Я был директором „Современника“, когда умерла мама. Похоронил ее — и тут же должен был выйти на сцену… Человек должен быть счастлив от того, что он делает. Если бы мне не давали играть, я бы платил, чтобы выйти на сцену… Немного, рублей по триста, но платил бы…»
После, мягко говоря, нелицеприятных высказываний знаменитого артиста и режиссёра в адрес , некоторые горячие головы записали обладателя голоса кота Матроскина в антисемиты
Лилиана БЛУШТЕЙН, собственный корреспондент журнала "ИсраГео" во Франции
Иллюстрация: Олег Табаков в роли Вальтера Шелленберга в фильме "Семнадцать мгновений весны"
Вот чего нет — того нет, в юдофобии Олег Павлович никогда замечен не был. Во всяком случае, публично. А за свой выпад в адрес украинцев извинился, напомнив, что и сам на четверть представитель этого славянского народа, и уведомив, что его слова вырваны из контекста. Он покаянно заявил:
"А если Украина в сердце, то, вырывая её оттуда, ты вырываешь и сердце! Я Украину матку-неньку ридну – люблю! Мать надо любить, остальное – от лукавого".
Аудизапись, правда, весьма красноречива. Но оставим разборки между его русской, польской, мордовской и украинской составляющими. Нам, как евреям, гораздо важнее узнать отношение столь популярного и резкого в заявлениях человека к еврейскому вопросу. Это стало интересно и его коллеге Нахиму Шифрину, который привел у себя в статусе в сетях Facebook, Twitter и ВКонтакте цитату из книги Олега Табакова "Моя настоящая жизнь":
"Много страшных историй рассказывал брат мамы, дядя Толя, удивительный человек, настоящий русский интеллигент. В детстве, в революционные годы, дядя Толя жил на Украине. Одесская губерния попадала в черту оседлости, и еврейский вопрос был там актуален всегда. А уж после революции Петлюра, Махно, «ангелы», «архангелы» и прочие банды стреляли евреев без разбору. Для них «жид» был синонимом коммуниста. Власть менялась чуть ли не ежедневно. Дед, Андрей Францевич, прятал у себя еврейских детей и стариков. Дяде Толе тогда было двенадцать лет, и он хорошо помнил, как седой как лунь еврейский старик с пейсами, спасаясь от бандитов, с ходу сиганул через забор высотой в полтора метра. Моя обостренная детская фантазия дорисовала картину, сделав ее физически реальной: будто я сам увидел прыгающего от страха через забор сгорбленного старика. Быть может, с тех пор и живет во мне мой принципиальный анти-антисемитизм".
Итак, насчёт юдофобии вроде бы всё ясно. Что же касается моральных качеств Табакова, его некрасивого поведения в отношении Владимира Этуша в истории с Домом актёра, доносов на Иннокентия Смоктуновского (о которых вспоминал сын артиста Филипп) и прочего — эта тема меня сегодня не особо волнует. Как артиста я Табакова продолжаю любить. А вот как человека… Промолчу. Уж лучше буду любить в нём кота Матроскина.